Воспоминания Татьяны Ефимовны Дробот о Мозолевском Б.Н.

- Татьяна Ефимовна, расскажите, как Вы попали в экспедицию Бориса Николаевича Мозолевского?

- В 1977 году я подрабатывала оформителем во Дворце культуры Никопольского Южнотрубного завода. При Дворце культуры была библиотека, в которой нужно было оформить названия для книжных полок. Как раз в время оформления надписей ко мне и подошел Борис Николаевич Мозолевский. Он внимательно посмотрел на мою работу и произнес: - «Вот, смотрите, как грамотно человек пишет! И легонько так, совсем на перо не жмет…». У меня тогда еще возникла мысль, что это, наверно, какой-то художник. О том, что это был известный археолог Борис Мозолевский, нашедший знаменитую скифскую пектораль я узнала позже. Между тем, решив свои дела, Борис Николаевич снова подошел к моему столу, еще раз посмотрев на надписи, сказал: - «Вы так хорошо тушью владеете! Нам как раз такие люди нужны…». Я тогда не обратила особого внимания на эти слова, но в экспедицию Б. Мозолевского хоть и позже, но все же попала. Попала, благодаря своему однокурснику, с которым вместе учились на художественно-графическом факультете Одесского пединститута. Он, помимо своей основной специальности, очень многим увлекался – писал стихи, посещал секцию бокса. Но, самым главным его увлечением была археология. Он участвовал в археологических экспедициях, проводимых в Крыму и Херсонской области. Мы встретились с ним в Никополе, когда он приехал по случаю проводимых казацких праздников, и я, конечно же, у него спросила: - «Ну, как твои дела в археологии?».  Он поделился новостями, главной из которых была та, что в окрестностях Никополя работала экспедиция под руководством Бориса Мозолевского.  Он предложил мне принять в ней участие. Очень хотелось попасть в группу Мозолевского, но, к сожалению, поехать в экспедицию я тогда не решилась. Так случилось, что через некоторое время он вновь заехал в Никополь и, сообщив о работе экспедиции Мозолевского, пригласил принять в ней участие. Пообещал  познакомить с Борисом Николаевичем. Я согласилась и таким образом попала в группу Мозолевского.

- Какую работу вам приходилось выполнять на раскопках?

- Когда в экспедиции узнали, что я могу чертить и рисовать, мне поручили делать планы раскопок. Еще приходилось делать тушью и пером «точечные» рисунки предметов, обнаруженных в курганах. В 1986 году Борис Николаевич поручил мне подготовить схемы и рисунки к книге «Мелитопольский курган», которая в то время готовилась к изданию. Эту книгу начал писать Алексей Иванович Тереножкин, который в 1954 году проводил раскопки Мелитопольского кургана. Борис Николаевич считал его своим учителем и наставником. К большому сожалению, закончить эту работу Алексей Иванович не успел - скончался, поэтому Борис Николаевич взялся дописывать книгу. Для комплектации книги использовались схемы, рисунки выполненные мною. Эта книга, так сказать совместная работа Тереножкина и Мозолевского была издана в 1988 году.

- Борис Николаевич подарил вам эту книгу со своим автографом?

- Увы, книга «Мелитопольский курган» вышла в свет очень маленьким тиражом, поэтому подарить мне ее Борис Николаевич тогда не смог. Но позже я все же купила эту книгу.

   

- В каких раскопках вам доводилось принимать участие?

- Я принимала участие в экспедиции, которая в 1979-1985 годах занималась доисследованием известного скифского кургана Чертомлык, недалеко от села Чкалово. Раскопками руководили Б.Н. Мозолевский, В.Ю. Мурзин и исследователь из Федеративной Республики Германии Рената Ролле. В эту экспедицию были отобраны уже проверенные временем люди - порядочные, работящие, знающие свое дело – посторонних не было. Одним из самых интересных моментов исследований оказался тот факт, что нижняя насыпь кургана состояла из своеобразных «кирпичиков» дерна, сложенных, как минимум, в четыре приема. Также я участвовала в раскопках, которые в 80-х годах проходили в районе города Орджоникидзе. Сейчас на этом месте находится один из ГОКов по добыче марганцевой руды. Тогда, в зону строительства этого ГОКа попало множество курганов, датированных разными периодами. Курганы бронзового века, принадлежащие ямникам, катакомбникам, а также скифские курганы. Попадались и более поздние захоронения кочевников - ХІ-ХІV веков. Все эти курганы располагались в полосе от Чертомлыка и до села Покровского, где собственно и планировалась добыча марганца. И так как предстояли масштабные работы, группе Бориса Николаевича пришлось проводить исследования данных курганов в срочном порядке и в предельно сжатые сроки.

- Какие раскопки вам больше всего запомнились?

- Особенно запомнились раскопки одного из курганов на территории Никопольского района в самом конце 80-х. Это было сопутствующее захоронение - конская могила, при расчистке которой обнаружили захоронение скифских лошадей и повозку. Во время раскопок неожиданно пошел дождь, и погребение заполнилось водой почти на метр. Для того, чтобы археологи могли продолжить работу, воду пришлось вычерпывать. Я организовала учеников из студии Дома Пионеров, где тогда работала, чтобы они смогли оказать ученым посильную помощь. Вычерпывали воду примитивным способом – бросали привязанное на веревке ведро и поднимали его с водой на поверхность. Мы провозились так, наверное, дня два, но зато какие замечательные находки были тогда сделаны. Мне особенно запомнились конские налобники с изображением Геракла, опирающегося на дубинку, а также всевозможные конские украшения и красивые серебряные подвески.

- Вагончики в лагере Бориса Мозолевского на реке Базавлук, разрисованы грифонами и изображением скифской богини любви Аргимпасы. Скажите, кому пришла идея их так оригинально разукрасить?

- Однажды, во время каникул экспедиции Бориса Мозолевского, когда многие ее участники уехали отдыхать, а оставшимся в лагере людям буквально нечем было себя занять, я нашла для себя занятие - начала рисовать на стенках вагончика. С одной стороны изобразила диких лошадей-тарпанов. Борис Николаевич много и очень поэтично рассказывал о них. Он был хорошим рассказчиком, и мне совсем нетрудно было представить быстрых, юрких, небольших коней, но очень сильных и выносливых, носившихся по степи словно ветер. С другой стороны вагончика я начала рисовать грифонов и сцены терзаний. А потом в лагерь приехали жена Мозолевского Вера Даниловна с дочерью Оксаной. Оксане очень понравились рисунки, и она взялась мне помогать. Вместе с ней мы на лицевой стороне вагончика мы и рисовали сцены терзания животных. Вере Даниловне наши художества не нравились. Она говорила: «Прекратите! Что вы делаете? Зачем мне эти терзания перед обеденным столом?». Дело в том, что в лагере Мозолевского был большой обеденный стол, с одной стороны от которого стоял вагончик, а с другой деревянный домик, и когда члены экспедиции садились обедать, то получалась «обеденная трапеза на фоне терзаний». Чтобы Вера Даниловна не сердилась, мы украсили стенку, которая большей частью была обращена к столу, сценой братания скифов. А потом еще богиню любви Аргимпасу дорисовали.

- Помимо известного издания «Мелитопольский курган», Борис Николаевич не предлагал вам проиллюстрировать еще какую-нибудь из его книг?  

- В 1991 году, когда вышел его поэтический сборник «Дорогою стріли», Борис Николаевич подарил мне эту книгу с подписью: «Тетяні Дробот на згадку про наше співробітництво. 1991 р.». Ему очень не нравились иллюстрации, сделанные одним киевским художником. Они казались ему слишком размытыми, блеклыми, поэтому, подписывая мне книгу, он произнес: «Было бы лучше, если бы эту книгу оформила ты…».  

- У Бориса Николаевича были напряженные моменты в работе и в чем они заключались?

- Напряженность отношения были с Ренатой Ролле. Это касалось концепции исследования курганов, которые практиковали немецкие ученые. У немцев были отличные от наших, и образование, и подходов к исследовательской деятельности, понимание и взгляд на многие вещи. Такой, знаете, нематериалистический подход, если можно так сказать. Они, например, верили в разные теории высшего происхождения, богоизбранности, предопределения судьбы и т.п. И во всех местах, где проводили исследования, старались искать подтверждения своих теорий. Они хотели производить измерения черепов и таким образом исследовать останки представителей высшей скифской аристократии и скифской царской семьи. Поэтому настойчиво просили допустить их в хранилище, где они находились. Но Борис Николаевич считал такие методы антинаучными и всячески отстранялся от содействия.

- Можете ли вы вспомнить какой-нибудь забавный случай, связанный с Борисом Мозолевским?

- Борис Николаевич однажды рассказал о том, как писал очередной отчет, и эта работа казалась ему утомительной, скучной, лишенной всякого творчества. И тогда Борис Николаевич начал дописывать в отчет стихи, а в заключение вписал туда еще несколько анекдотов. Свой поступок он объяснил тем, что этот отчет все равно никто не будет читать.

- Каким человеком вам запомнился Борис Николаевич? Какие качества он больше всего ценил в людях?

- Во-первых, он был очень добрым человеком, хотя со стороны мог показаться капризным, придирчивым к мелочам. Борис Николаевич всегда старался помогать членам своей экспедиции, был участлив в чужих проблемах. Он был сильным, самоотверженным, преданным своей профессии человеком. В 1991-1992 годах, уже зная о своей болезни, он не прекращал исследований и раскопок. Члены экспедиции собирали для него материнку, зверобой и другие степные травы. Из всех качеств Борис Николаевич больше всего ценил в людях честность, порядочность и очень не любил, когда его обманывали. У нас с ним всегда были хорошие, дружеские отношения. Мне очень нравились его стихи - они не пустые, не просто написанные ради рифмы, а наполненные глубоким смыслом и содержанием. После смерти Бориса Николаевича, Сергей Васильевич Полин, который сменил его на посту начальника Орджоникидзевской экспедиции, был не против моего сотрудничества, но я отказалась – слишком уж трудные времена настали – приходилось много работать.

- Как Мозолевский относился к своей работе? Была ли у него какая-нибудь мечта?

- Борис Николаевич считал археологию делом неблагодарным, а технологию раскопок того времени грубой и примитивной. Представьте себе экскаватор, который разрезает курган, ползая по нему вдоль и поперек в поисках входных ям… Что может уцелеть в захоронении после такой «обработки». Ну и естественно после таких раскопок от самого кургана уже ничего не остается. Борис Николаевич очень переживал по этому поводу, считал, что степь не должна становиться ровной, а курганы исчезать. Он всегда задумывался над тем, что мы оставим потомкам.

А еще он говорил о необходимости надежной охраны курганов от грабителей и «черных археологов», в частности кургана Нечаева Могила. Ему, кажется, даже предлагали исследовать этот курган, но Борис Николаевич считал, что Нечаеву Могилу нужно оставить для потомков - мы, на его взгляд, до таких масштабных раскопок еще не доросли.

Борис Николаевич верил, что когда-нибудь появятся такие совершенные приборы, которые будут просвечивать всю землю насквозь и археологам даже не понадобится раскрывать курган, чтобы узнать о том, что в нем находится. В общем, он верил в торжество технического прогресса…

У разі використання матеріалів цього сайту активне посилання на сайт обов'язкове